Родился я 8 декабря 1944 года в городе Ногинске Московской области. Теперь этот город все чаще называют Богородском, то есть так, как называли до революции. Мой отец — Письменный Андрей Иванович — работал на железнодорожной станции Ногинск осмотрщиком вагонов, а мать — Мария Панфиловна — билетным кассиром на той же станции. Вся семья: бабушка Федосья Ивановна, мать отца, мой старший брат Виктор Николаевич Лапшин — сын матери от первого брака, сестра Татьяна Андреевна и я — все мы жили с отцом и матерью в одной комнате на двадцати квадратных метрах в деревянном доме рядом со станцией, поэтому детство мое прошло во дворе и на станционном перроне, где встречалось бесконечное множество самых разных людей.
После окончания семи классов средней школы в 1959 году я поступил в Кудиновский машиностроительный техникум в городе Электроугли Московской области, где прошел полный курс обучения и в 1964 году получил специальность «техник-технолог по обработке металлов резанием». Во время учебы в те времена считалась необходимой производственная практика, которая для студентов техникума переменялась в обычную работу на заводе, поэтому в сентябре 1962 года я был принят на Завод тяжелого машиностроения им. Сталина в городе Электросталь учеником токаря. После окончания техникума в самом начале 1964 года и до сентября, когда меня взяли в армию, я работал слесарем в Ногинских ремонтно-механических мастерских, где делали мачты для высоковольтных линий электропередач.
Нечто, похожее на стихи, я стал писать лет с десяти, а может, и раньше. С течением времени эта страсть то разгоралась, то угасала, но во время учебы в техникуме постепенно приходила уверенность, что сочинительство станет главным моим в жизни делом. К этому я и начал себя готовить. Первые мои стихотворные опусы благосклонно встретили в редакции ногинской городской газеты «Знамя коммунизма» и тут же их напечатали в 1960 году.
При газете существовало в те годы неплохое литературное объединение, где я также был благосклонно принят. Несмотря на то, что собирались мы в здании городского комитета партии, барабанных стихов никто от меня не требовал, а я не стремился их писать. Тогдашние стихи мои были сплошь о природе и о любви, но пробирались в них уже горькие строчки, реально отражавшие жизнь. Такие стихи в местную печать не попадали. Несколько раз ездил я в московское литературное объединение при газете «Московский комсомолец». Там я был как-то сразу, с первого чтения, замечен и рекомендован руководителем Е.Чистяковым представлять это объединение в передаче на Московском радио. Тогда я впервые увидел студии, в которых потом провел почти тридцать лет, когда стал диктором на Иновещании.
В сентябре 1964 года я был призван в ряды Советской Армии. В «ряды» эти меня встраивали в Германии, в красивейшем старом городе Шверине. Был я писарем сначала в ремонтном батальоне, а потом — в технической части мотострелковой дивизии. Патриотические вирши мои охотно печатали в в армейских газетах.
После демобилизации в 1967 году я работал техником-конструктором в Ногинском опытном производстве научно-исследовательского института приборов, а в 1968 году поступил в Московский государственный педагогический институт им. В.И.Ленина на отделение русского языка и литературы. Однако вскоре я понял, что отцу и матери при их малых доходах выучить меня не под силу, да и стыдно было сидеть на шее родителей в то время, когда брат и сестра оканчивали заочные институты. Я уже подыскивал себе некую нетяжкую работенку, но однажды, уже в конце первого курса, в институт пришел представитель Московского радио и сообщил, что Иновещание собирается посылать студентов-филологов на учебу в социалистические страны, чтобы подготовить для себя языковых специалистов — дикторов и переводчиков. Шел 1968 год. 21 Августа советские войска вступили в Чехословакию, и мне безумно хотелось увидеть собственными глазами, что там делается, поэтому для учебы я предпочел именно эту страну. Когда нужно было выбирать между Прагой и Братиславой, сыграла роль банальная жадность: из Братиславы я узнаю и Чехию, а из Праги я словаков не разгляжу. Я попросил, чтобы меня послали в Братиславский университет. Поскольку весенняя сессия была сдана на «отлично», никаких препон передо мной не было, и в 1969 году я стал студентом первого курса философского факультета Братиславского университета им. Я.А.Коменского на отделении словацкого языка и литературы на полном государственном обеспечении.
Несмотря на то, что я ни дня не был членом Коммунистической партии (в комсомол я вступил в 1959 году еще в техникуме — почти неосознанно, вместе со всеми), в Братиславу я, вчерашний солдат, приехал убежденным коммунистом, открыто заявляющим, что Программа партии — моя настольная книга. Но в той буре, которая гуляла тогда в словацкой и чешской студенческой среде, в тех спорах, в которых я всеми силами защищал социализм, мои коммунистические убеждения рушились одно за другим, и к концу учебы у меня вполне сложилось то мировоззрение, главные черты которого не изменились до сего дня. Тогда же я написал несколько рассказов и начал писать роман «Маракис», который закончил в 1983 году. Еще будучи студентом, я предложил свои рассказы редакциям нескольких московских журналов, но всюду мне было отказано, а в редакции довольно прогрессивного в те поры журнала «Сельская молодежь» человек с трубкой, прочитав фразу «натыкали себе в голову идей, как индейцы — перьев, и думают — руками помашут и полетят в лучшую жизнь», грозился вызвать «воронок», чтобы отвезти меня «куда надо».
После окончания Братиславского университета в 1974 году я стал сначала редактором, а потом — диктором и переводчиком на Иновещании Московского радио, где и проработал потом на тех же должностях почти тридцать лет. Но главным моим занятием все эти годы было встольное писательство. Не имея возможности печататься, я предложил свои услуги рецензента словацких и чешских книг издательству «Детская литература», куда направил меня поэт Ю.Д. Левитанский. Ему нравилось то, что я пишу, и он пытался всячески мне помочь. В издательстве «Детская литература» меня попросили перевести вторую половину повести словацкого писателя Яна Навратила «Фонарь маленького юнги» (роман издан в 1983 году), потом я составил там посвященный сорокалетию Победы сборник стихов и прозы поэтов социалистических стран «Ради жизни на земле» (1985 год), а также сборничек стихов для детей «Мы живем не для войны» (1986 год). На заре перестройки издательство предложило мне пересказать для детей Библию, что я и сделал в 1988 году. Новизна материала, непривычность его для всей тогдашней детской литературы, ввергла редакцию в трехлетние сомнения, но книга «Библейские легенды» все же вышла в 1991 году двухсоттысячным тиражом. На следующий год эта книга была переиздана, а потом еще раз ее выпустили в 2000 году уже в издательстве «Дрофа» под названием «Библейские истории». Кроме того, я составил детскую книжку о Рождестве и Пасхе, которая вышла с моим предисловием в том же возлюбленном издательстве «Детская литература» под названием «Вифлеемская звезда» в 1993 году. В 1996 году «Детская литература» издала «Историю о Фаусте и черте» — мой прозаический пересказ «Фауста» Гете. Таковы были подарки моей судьбы.
С приходом новых времен, когда постепенно открывались все двери, относительно моей прозы никаких изменений не произошло. Я бегал по редакциям с рассказами и повестями, но вежливые люди всюду вежливо посылали меня подальше. Моя проза пришлась по душе только И.А.Минутко. Он горячо взялся за дело, устроил некое обсуждение в Союзе писателей СССР, откуда книга моих повестей была передана в издательство «Советский писатель», но и, обвешанную положительными рецензиями, ее там благополучно зарубили, потому что нашелся некий Ротов, который написал, что М.Письменному не хватает «усидчивой бдительности». Поняв, что дело плохо, что я погибаю, как писатель, но памятуя завет Пушкина не размениваться на мелочи, я в 1993 году принялся писать роман «Время Бога», в котором говорится о Деве Марии. Дело в том, что в развале гражданско-храмового общества в Иерусалиме начала нашей эры и в развале социализма в конце двадцатого века мне увиделось много общих черт. Над этим романом я работал восемь с половиной лет. В это время, кроме библиотек, я никуда не ходил и печататься не пытался. Но роман о Марии тоже принес мне кучу страданий. Полностью подготовленный к печати, этот четырехтомный труд был мне возвращен в 2004 году издательством Рипол-классик, потому что отдел маркетинга посчитал книгу слишком сложной и затруднительной для продажи. Правда, в этом издательстве в 2003 году в серии «Святые лики» у меня вышли три книги житий: «Житие Антония Печерского», «Житие Александра Невского» и «Житие Сергия Радонежского». Написал я еще и «Житие Даниила Московского», но «Даниила» не издали, потому что серию прикрыли.
В 2002 году мой друг еще с братиславских студенческих времен словацкий поэт Юрай Калницкий приехал в Москву в качестве директора Словацкого культурного центра (Словацкого института) и пригласил меня на должность своего заместителя. Работая в институте, я перевел и в 2003-2004 г.г. издал несколько книг: «Магия воды и женщины» З.Калницкой — философская проза, «Белград. Записки дипломата» Мирослава Мойжиты, «Сибирский Кихот и шкуродеры» Юрая Калницкого. Юрай Калницкий, в свою очередь, в 2004 году перевел и издал книгу моих рассказов на русском и словацком языке под названием «Завершающий человек». Мои стихи и рассказы были напечатаны в Словакии в еженедельнике «Литерарны тыжденник» и в Чехии — в журнале «Пси вино», членом редакционной коллегии которого я являюсь с 2004 года. Там же, в журнале «Пси вино», были напечатаны статьи и рассказы.
Таковы мои литературные успехи и неуспехи.